Ситуация с защитой детей в различных Церквах Центральной и Восточной Европы
Адам Жак SJ
Чтобы дать ответ на проблему сексуального насилия со стороны Церкви в странах Центральной и Восточной Европы, которые ещё тридцать лет назад были частью Советского Союза либо находились под властью коммунистических режимов, я полагался более на опыт собственных встреч, чем на документы, посвящённые данной теме; в разных обстоятельствах я напрямую общался с лидерами некоторых Церквей. Первым поводом было моё служение – с 2003 по 2012 год – в качестве регионального ассистента по Центральной и Восточной Европе и советника двух генеральных настоятелей Общества Иисусова. По долгу службы мне доводилось часто бывать в странах этого региона. В 2014-2018 годах к этому опыту добавилось регулярное участие в семинарах для представителей латинских и грекокатолических епископатов Центральной и Восточной Европы, организованных в Варшаве Отделом Конференции католических епископов США по оказанию помощи Церквам Восточной Европы. Эти семинары предлагали епископам и их сотрудникам некоторые инструменты для преодоления кризиса, связанного с сексуальными злоупотреблениями. Во время семинаров я встречался и обменивался мнениями с делегатами из Албании, Беларуси, Хорватии, Косово, Литвы, Латвии, Румынии, России, с Украины и из Венгрии. Этот и другой опыт, в который я здесь не углубляюсь, в Беларуси, России, на Украине и в Албании укрепил мою уверенность в том, что Церковь в Центральной и Восточной Европе нуждается в особом внимании, чтобы справиться с кризисом, который начался не у нас, но который затрагивает и поражает Церковь в глобализированном мире. Это вовлечение происходит независимо от количества выявленных случаев, поскольку в глобализированном мире – хотим мы того или нет – кризис в других частях света подвергает испытанию веру людей именно в наших краях и ставит под угрозу их доверие к своим пастырям.
Невозможно понять реакцию Церкви в странах Центральной и Восточной Европы на бедствие злоупотреблений в отношении малолетних и других уязвимых лицх со стороны католического духовенства без учёта социально-политической и культурной ситуации, которая сложилась после того, как Октябрьская революция была экспортирована или импортирована в гражданское общество, уже серьёзно пострадавшее от двух мировых войн. Служение христианских Церквей и общин всех конфессий часто подвергалось жестоким репрессиям и суровым ограничениям. Повсеместно подавлялись просветительская работа и деятельность христианских ассоциаций; религиозное обучение молодёжи было запрещено или ограничено. Постепенно устранялось любое влияние христианской религии на новые поколения. Культура, всеми средствами пропагандируемая среди молодёжи, не являлась нейтральной (и в этом смысле светской): она была атеистической и антихристианской. В то же время стиль жизни, который поддерживали режимы, совершенно сознательно дистанцировался от западной модели, которая так или иначе представлялась гедонистической и распущенной, иными словами, декадентской.
Нельзя не заметить, что такая политика, проводимая на протяжении десятилетий, значительно повлияла на самопонимание христиан в этой части Европы, относительно их братьев и сестёр по вере, находящихся по ту сторону железного занавеса. Когда СМИ разносили плохие новости о скандалах в Церкви западного мира, во многих сердцах зарождалось особое чувство морального превосходства, которое в свою очередь устраняло или по крайней мере ослабляло восприятие факторов риска подобных проступков в собственной среде. Грекокатолические и латинские Церкви – особенно те, которые вышли из подполья в Чехословакии и Румынии, в бывших советских республиках, таких как Беларусь, Литва и Украина, – по праву гордятся своими мучениками, епископами и священниками (немало из которых были рукоположены тайно), монахами и монахинями, рисковавшими всем, дабы сохранить веру взрослых и передать её молодёжи. Не осталось ни школ, ни интернатов под управлением монашествующих. В некоторых регионах Церковью руководили миряне, мужчины и женщины. Монашеские ордена находились под строгим запретом. Исключения – в виде открытых семинарий и новициатов в Церкви в Польше или в Хорватии – лишь подтверждали правило.
В католических общинах существовало неписаное, но работающее правило, согласно которому «запрещалось» критиковать Церковь. Это правило также требовало умолчания о любых скандалах. За этими установками стоял, в частности, болезненный опыт использования скандального поведения представителей духовенства в практике вербовки тайных сотрудников для органов госбезопасности. В католических общинах пресвитеры пользовались большим авторитетом, а секретность в обществе, лишённом прозрачности и подверженном цензуре, была механизмом, принятым спонтанно, без чьего-либо указа, причём вовсе не для защиты коррумпированных священников, а для обеспечения минимальной автономии общины, имеющей жизненно важное значение для будущего возрождения гражданского общества.
То, что принималось и практиковалось в качестве самозащиты в обществах, подверженных диктатуре, создавало привычки и – более того – менталитет, который вовсе не исчез с падением коммунизма: его последствия препятствуют ответственному и прозрачному отношению к бедствию сексуального насилия над детьми. Но не только: этот менталитет является фактором риска, поскольку позволяет потенциальным преступникам чувствовать себя в большей безопасности, ведь они защищены молчанием своего окружения. Во времена диктатуры такой менталитет пользовался «облагораживающим» оправданием, однако он есть не что иное, как клерикализм, на который указывают Папы Бенедикт XVI и Франциск. С одной стороны, исключение или крайнее ограничение институционального присутствия Церкви в различных сферах работы с детьми практически исключило такие места, как школы и интернаты, в которых могли бы происходить сексуальные злоупотребления со стороны людей Церкви; с другой стороны, это породило или усилило такие факторы риска, как защита духовенства от контроля какой-либо власти благодаря секретности, практикуемой даже в случаях явной вины в преступлениях против малолетних. Наследием диктатуры является также недоверие к органам государственной власти: в демократических условиях это недоверие фактически защищает преступников, препятствуя или затрудняя сотрудничество в информировании и расследовании возможных преступлений, совершённых представителями духовенства. В подобной ситуации гораздо легче сделать всё, чтобы защитить общественный имидж Церкви, чем действовать прозрачно.
После падения коммунизма страны Центральной и Восточной Европы переживают сложные процессы трансформации, которые затрагивают также образ жизни и всю сферу нравственных и социальных ценностей, касающихся сексуальности, семьи, политики и т.д. Упрощая, можно сказать, что лишь с начала 1990-х годов на общества Центральной и Восточной Европы стали влиять перемены, которые США и Запад в целом пережили в 1960-х и 1970-х годах. При коммунистических режимах сексуальность была запретной темой. Социалистическая мораль представляла себя прогрессивной, однако «прогресс» в этом вопросе ограничивался несколькими вещами, среди которых, вероятно, самым символичным был неограниченный доступ к абортам. В Соединённых Штатах тема сексуального насилия над детьми стала изучаться с научной точки зрения во второй половине 1970-х годов. Общественное мнение постепенно начало видеть в этом социальную проблему, которую необходимо решать в целом, а также явление, которое всё больше воспринималось как очень серьёзное и требующее усиленной профилактики, выходящей за рамки уголовного права.
В странах коммунистического блока усиленное внимание людей было связано, скорее, со стремлением к свободе, демократии, соблюдению прав человека в гражданской и трудовой сферах. Между Западом и обществами, в которых правили коммунисты, образовался разрыв в отношении неотложных приоритетов. Это не означает, что дети в Центральной и Восточной Европе не подвергались сексуальному насилию или различным формам злоупотреблений, однако это не было вопросом публичного обсуждения или воспринимаемым как социальная проблема. Данная тема была полностью сокрыта. С другой стороны, насилие было повсеместным, начиная с государственных структур; оно охватывало семьи, поражённые бедой алкоголизма, который, как известно, является одним из факторов, повышающих риск сексуального насилия над детьми и другими уязвимыми людьми. Поэтому неудивительно, что в такой ситуации сексуальное насилие над детьми не рассматривалось ни в обществе, ни, к сожалению, в отдельных Церквах в качестве приоритетной проблемы. Даже там, где эта проблема осознавалась и решалась Церковью, к сожалению, к ней относились так, как будто она в первую очередь была характерной трудностью Католической Церкви, а не социальной проблемой. Похоже, что ни в одной из стран Центральной и Восточной Европы сексуальное насилие над детьми не рассматривается как социальная проблема, поэтому не существует стратегий для различных видов профилактики, поддерживаемых государством или специальными агентствами по защите детей. Всё выглядит так, как будто на эту тему высказывается одно лишь уголовное право. Именно поэтому Церковь, стремящаяся создать безопасную среду и помочь тем, кто пострадал в деликатной сфере сексуальности, может стать надежным первопроходцем в деле защиты несовершеннолетних и выразителем их прав. Этот шанс ещё не упущен.
Политические изменения инициировали или ускорили сложный процесс трансформации. В этот продолжающийся процесс начали вовлекаться отдельные Церкви, разными способами и в разные периоды. Кризис, вызванный сексуальными злоупотреблениями, особенно затронул страны с католическим большинством, как это видно, например, в Польше. Если мы не смогли научиться на ошибках, допущенных в других Церквах (до того, как под давлением СМИ началась лавина разоблачений), мы должны по крайней мере стремиться перенять передовой опыт, который был принят в других странах и который приносит хорошие плоды, делая Церковь безопасным местом для детей.
Действительно, после падения коммунизма перед гражданскими сообществами и Церквами стояли и продолжают стоять огромные задачи. Нам приходится иметь дело с переменами и вызовами во всех сферах жизни, включая нравственную: они происходят очень быстро, и мы к ним не готовы. Церкви в нашем регионе, которые вышли из подполья с крайне ограниченными человеческими ресурсами в плане духовенства, получили помощь от соседних и более отдалённых Церквей. Иногда для этих миссий вызывались добровольцы с проблемами человеческой зрелости; к сожалению, их принимали, потому что в их отношении не применялись процедуры, разработанные для подобных ситуаций на других континентах. Кажется, что мы всё ещё мало чему научились друг у друга.
Именно поэтому предстоящая конференция может оказать большую помощь в том, чтобы сделать процесс обмена и обучения более эффективным и систематическим.
Биография:
Отец Адам Жак – директор Центра защиты детей при Иезуитском университете Ignatianum в Кракове и координатор Отдела по защите детей и молодёжи при Епископской конференции Польши.
